7. Иван Шматько: Письма-воспоминания о Керчи ХХ века
Из зимних праздников особенно торжественным, а для детишек радостным, был праздник Рождества. В этот день зажигались Рождественские ёлки, на них раздавались детские подарки от Деда Мороза.
6(19) января, в праздник Крещения, причтом Собора и Греческой церкви, при большом стечении молящихся и просто зрителей происходило шествие на «Иордань», к морю на пристань на бульваре. Здесь происходил молебен в память Крещения Иисуса Христа. После службы греческий священник бросал деревянный крест в море, и греческие юноши бросались в море вслед ловить крест. После, вечером же, парни ходили с этим крестом по домам греков и получали соответствующую дань.
Но особенно ярким, радостным, праздничным был весенний праздник Пасхи и Троицы. За неделю до Пасхи, в вербную субботу, устраивалось шествие к шлагбауму за вербой в память въезда Иисуса Христа в Иерусалим. В субботу под Пасху в город и в монастырь съезжались жители окрестных деревень, в храмах было полно молящихся, всю ночь в церквях шла служба, а на рассвете проходила церемония освящения куличей. Эта процедура сопровождалась фейерверком — ракеты, шутихи, бенгальские огни с множеством другой пиротехники.
Днём на Пушкинской площади устраивались народные гулянья, карусели, качели. Продавались мороженое, халва, калёные орехи и разная снедь. Пушкинская площадь была на Верхне-Митридатской улице. Сейчас на ней стоят финские домики, кажется, завода «Залив».
Праздник Троицы был праздником цветов и зелени и праздничных развлечений. Как ни смотреть на религию, следует отдать ей должное — она оказывала на людей большое положительное влияние, на нравственность их.
Помимо православных храмов были три еврейских синагоги, из них одна большая хоральная находилась в районе нынешней гостиницы «Керчь», другая на Константиновской (23 мая) напротив Константиновской лестницы, тоже большая двухэтажная. Сейчас на её месте выстроен жилой дом. Третья — тоже двухэтажная — на Михайловской (в начале Ворошилова, сейчас Циолковского) улице. Сейчас в ней музыкальная школа.
Католическая, протестантская, армянская и небольшая татарская мечеть на Татарской слободке. Был ещё молитвенный дом евангельских христиан-баптистов.
Зимой центром общественной жизни, если можно так высокопарно выразиться, являлись Воронцовская, Зимний театр, Английский клуб, кинотеатры. Летом центром отдыха — городской бульвар, пристань и его, несравненная по акустике, эстрада-раковина, по словам знатоков, лучшая на юге России82. Молодежь фланировала по аллеям и по Спицынской, за оградой, т. к. за оградой и слышно музыку, и видно, что делается на эстраде, не хуже, чем на самом бульваре. Люди более солидные отдыхали на скамейке, установленной почти во всю длину бульвара и на пристани, ограждённой перилами, встроенными скамейками для отдыха. В будние дни на эстраде играл духовой оркестр, в субботу и воскресенье выступали куплетисты, ставились миниатюры, скетчи.
Летом богатые люди выезжали на дачи, у кого они были. Особенно красивой, утопающей в зелени и цветах, как говорили, была дача Новикова в Старом Карантине. Дача Месаксуди находилась в Новом Карантине. После революции хозяева устроили в ней нечто вроде дома отдыха для своих рабочих.
Керчане устремлялись в Казённый сад, морские купанья и пляжи ещё не входили в моду. В городе была одна деревянная небольшая купальня у Генуэзского мола.
Сейчас площадь бульвара расширена почти вдвое, бульвар реконструирован, похорошел. Но его вид портит корабль85, устроенный перед эстрадой. Кстати, восстановленная после войны эстрада-раковина настолько поглощает звуки, что, стоя снаружи у забора, не услышишь ни звука, даже если на эстраде поёт хор.
Ежегодно в Керчи 1 мая устраивали «День белой ромашки» в Лизиной роще у северного кольца бульвара. В первой комнате были выставлены плакаты и препараты для лечения туберкулёза. Во второй — проводили благотворительные базары, лотереи аллегри в пользу больных. По городу ходили сборщики пожертвований с кружками. В ролях сборщиков обыкновенно выступали девушки-гимназистки старших классов. Жертвователь получал искусственную белую ромашку.
Простой народ в этой день устремлялся в Казённый сад, зачастую на извозчиках с самоварами и корзинами провизии.
А в обычные дни жизнь протекала скучновато, да иначе и не могло быть.
В городе одно время издавали две газеты, одна либерального направления, другая — более консервативного.
Но самой популярной продукцией типографии были красочные афиши Зимнего театра и, особенно, рекламные афиши кинотеатров, нередко с показом отдельных сцен из картины, украшавшие вертящиеся тумбы. Кстати, до революции в кино была обычно программа, особенно, если лента небольшая:
1. Видовая, нередко цветная.
2. Пьеса или драма.
3. Комическая.
Русские, с участием глупого Глушмикина, иностранные, с участием знаменитого Макса Линдера, погибшего в Первую мировую войну на Западном фронте, защищая Францию.
Как ни странно сейчас, до революции не было звукового кино, а между тем некоторые картины смотрели, затаив дыхание. Играли такие корифеи русского кино, как Вера Холодная, Полонский, Рунич, Худолев, Максимов, Мостухин и Лисенко. Места в кино не нумеровались, были нумерованы ряды обычно на три разряда цен, и капельдинеры каждому зрителю показывали его ряд, а перед началом сеанса проверяли и отбирали билеты.
Один только раз на моей памяти они не смогли выполнить своей обязанности — это когда шла картина «Ключи счастья» по одноимённому, нашумевшему в своё время, а сейчас позабытому роману Вербицкой. Картина шла в двух сериях в «Колизее». На первую серию столько набралось публики, что она чуть не разнесла кино. На второй серии публики уже было немного, разочаровалась в своих ожиданиях. Ожидала большего.
Выше я упоминал о «счастливчиках»-кладоискателях. Это занятие было распространено в конце девятнадцатого-начале двадцатого века. Вся Горка была построена на катакомбах, почти во всяком дворе на Нагорных улицах они встречались, сейчас они все погибли, используясь, как свалки для мусора.
В Керчи жил некто доктор Терлецкий, который скупал антикварные вещи. Если «счастливчику» везло, он начинал «гулять»: нанимал троих извозчиков — на первом ехала его фуражка, на втором гармонист, на третьем сам «счастливчик»-кладоискатель.